Лето. Просыпаюсь от утренней прохлады, наполняющей комнату через открытую форточку. Слышится чириканье воробьев, облюбовавших вишнёвое дерево под окном. «Бэк-вокалом» их дополняют бабушкины куры и утки. И иногда раздаётся пронзительное «соло» петуха.
Выхожу из дома. Бабушка делает что-то по хозяйству, дедушка включил насос чтобы наполнить водой бак уличного душа. Захожу в летнюю кухню. На столе прикрытая салфеткой тарелка с варениками и банка свежего молока. Какой же это вкусный завтрак!
Вареники у бабушки особенные. Из желтоватого теста, плотного, но не жёсткого. С клубникой, вишней или смородиной. Бабушке удавались даже самые сложные кулинарные шедевры. «Готовить нужно с любовью, еда это чувствует» — всегда говорила она. И пыталась привить эту любовь мне. Удавалось не очень. Я конечно записала рецепт бабушкиного дрожжевого теста, вареников и ещё нескольких особенно любимых вкусняшек. Но дальше дело не шло.
-Хорошо сейчас, всего вдоволь — сказала как-то бабушка — А раньше и война была, и голод.
-Голод? — переспросила я.
И бабушка стала рассказывать:
«В 30-х годах был жуткий голод, такой, что у многих рассудок мутнел. Даже до людоедства доходило. Часто пропадали люди, вышел из дома и не вернулся. Да и умерших не всегда хоронили… Я-то сама этого не помню, мама рассказывала, твоя прабабка Стеня. Она пробитная была и очень сообразительная, каким-то образом умудрялась достать то горстку зерна, то мешочек кукурузы.
Как-то раз несла она горшочек зерна домой. Темнело, разыгрался ураган, а до дома было ещё далеко. Решила мама у знакомой переночевать. Зашла, сидят разговаривают. А знакомая всë головой по сторонам вертит, что-то ищет взглядом. Поняла мамка что дело нечисто.
-Я выйду во двор по нужде — говорит — а ты смотри мой горшочек с зерном не трогай.
Выбежала и спряталась за маленькой печкой. Легла и словно прилипла к ней, вытянувшись во весь рост. А знакомая уже бежит следом с топором. Ищет, кричит что-то от злости. Ураган колышит заросли бурьяна, заглушая крики. Улучив момент, мама бросилась в бурьян и отползла на приличное расстояние. Спаслась. Жалела только что горшочек с зерном пришлось оставить.
Тяжело было. А на следующий год был такой урожай, что все наелись досыта. Тогда почти в каждом посёлке, даже маленьком, был колхоз. Нас, детей, часто возили в помощь хозяйствам. Когда маленькие были, на прополку пшеницы. Да, тогда пололи вручную. Нам нравилось ездить в Пичугин, там кормили всегда хорошо. К нашему приезду всегда резали петушков и готовили что-то горячее. А ещё повар делала вкусные пышки, которые ели потом с мёдом. А в Краснояровке не нравилось. Однажды приехали мы, отработали целый день. А вечером учителей позвали ночевать в дом и вкусно накормили. Нас же разместили в амбаре, поставив в качестве ужина кастрюльку чего-то водянистого и безвкусного. Мы пробовали и невольно морщились.
— Это какой-то… несолëный стрататуй!
Не помню кто придумал это название, но нам понравилось. Мы вылили жидкость из кастрюльки на землю, танцевали вокруг и пели: «Несолёный стрататуй». А потом через лес пешком ушли в свою станицу. Хорошо что идти было недалеко.
Утром учителя заглянули в амбар и обнаружили пропажу. А вернувшись в станицу, обошли все дома чтобы узнать вернулись ли дети. С тех пор нас никогда не оставляли ночевать одних, всегда рядом был кто-то из взрослых.
В старших классах мы уже копнили сено, это было интереснее. Тогда ведь сроки всех сельско-хозяйствен ных работ устанавливались партийным начальством. И каждый колхоз старался успеть завершить работы раньше срока. Вот и наша помощь была кстати. Иногда конечно погода подводила. Назначат день посева, а тут снег вдруг пойдёт. И не подчиниться нельзя, и сеять по снегу не получится…
А потом война началась. Дом наш разбомбили. Опять наступили голодные времена. За ракушками в реку ныряли, иногда получалось рыбу поймать…».
Я слушала. И так контрастировало всё рассказанное с уютной обстановкой бабушкиного дома, что казалось чем-то нереальным, из другой вселенной. Сколько же они пережили, поколение наших бабушек и прабабушек… Наверное потому и отношение к пище такое. Из любого, самого заурядного набора продуктов, они способны сотворить кулинарный шедевр. И всё это «с любовью».
Сейчас бабушка совсем старенькая. Я уже стала забывать вкус её знаменитых пирожков. А потом неожиданно нашла записанный когда-то в детстве рецепт.
-Так, главное с любовью! — я выдохнула как перед выполнением сложного спортивного элемента и машинально сгруппировалась. Ну, это точно лишнее. Я улыбнулась, представив как выгляжу со стороны и положила перед собой желтоватый лист бумаги.
— Ну, поехали. На 1 литр молока…
Пирожки получились на удивление похожими на бабушкины. Когда-то бабушка рассказывала о, казалось бы, незначительных нюансах их приготовления. А я, по большей части чтобы не обидеть её, записала всё, что услышала. Ух, прямо почувствовала себя хранителем древнего семейного рецепта!
В современном бешеном режиме жизни, я не всегда могу уделить время типично женским занятиям, типа выпечки. Но иногда получается. А с недавних пор в нашем меню стали появляться и вареники. Как в детстве с клубникой, вишней или смородиной. Они не всегда красивые и ровные как у бабушки, но неизменно вкусные и сладкие. И каждый раз когда они на столе, в памяти всплывает вдруг прохлада летнего утра, птичьи голоса и накрытый салфеткой завтрак.
Эти воспоминания я воплотила в жизнь на холсте. «Завтрак» — так и называется моя работа. Те самые вареники, баночка молока и клубника в выцветшем пластмассовом ковше. Это не только еда, но и символ заботы, любви и бесконечной мудрости наших бабушек.
